Игра с гроссмейстером
В одно мгновение белый свет сжался в одну точку и стало темно, абсолютно темно…
«Что это? Я опять превратился в математическую точку, подвешенную во Вселенной, как тогда в больнице… Нет, теперь все по другому. Тогда, потеряв сознание в больнице, я испытывал эйфорию и разные чувства при абсолютном отсутствии каких-либо мыслей, а теперь все наоборот – я могу думать, рассуждать логически, но при этом абсолютно ничего не чувствую. Мое тело вдавилось внутрь Земли шариком диаметром в две с половиной тысячи километров, а сознание зависло в абсолютно пустой и абсолютно черной бесконечности. Оно продолжает жить и осознавать, но уже без всяких чувств и эмоций, потому что у моего сознания больше нет глаз, нет ушей, нет языка и всего остального…
Что это было – сразу перед смертью? Почему я сначала почувствовал невесомость, поднялся в небо, а потом все-таки опять шлепнулся на зеркальную крышу? Получается, что все эти фантастические сказки о том, что после смерти душа вылетает из тела и поднимается на небо, правда!? Но почему тогда моя душа полетела на небо вместе с телом? Когда я снова упал на крышу, я явно почувствовал физический удар… и боль от удара. Значит, тело вместе со мной поднималось в воздух. Значит, мое тело реально теряло массу…
Дьявол! Это же Он — гигантский металлический шарик. Это он нарушил гравитацию Земли. Сначала просто ослабил ее, а потом, подлетев очень близко, вообще полностью нейтрализовал земное притяжение и начал притягивать меня к себе. А потом… а потом он начал поднимать поверхность земли. Если даже Луна, находясь черт знает как далеко, притягивает воду океана, создавая приливы, то что говорить о том, когда такая махина оказалась нос к носу с Землей. Металлический шар своим супермощным притяжением деформировал ее поверхность. Город взлетел вслед за мной, устремившись навстречу гиганту, и я опять оказался на крыше.
Да… всему есть логическое объяснение. Так, значит, я все-таки умер! И что же тогда я теперь из себя представляю? Это и есть жизнь после смерти? Чистая логика, буквально наичистейшая! Думай… думай… думай… сколько тебе хочется, сколько влезет. Только теперь ты уже ничего не можешь изменить, ты ни на что не можешь повлиять. Жизнь будет течь своим чередом, а ты будешь болтаться в черной бездне бесконечности, а твоя логика будет циркулировать в математической точке…
Ой… ё-п-р-с-т!!! А что, если я проснулся?!!! Господи, была бы у меня сейчас кожа, то по ней побежал бы мороз. Были бы волосы, то они встали бы дыбом. Ведь похоже, что эта пустая, черная бездна и есть истинная реальность! Одна единственная и абсолютная! В реальном мире вообще ничего нет! Мир пустой! Мира вообще не существует! А жизнь — это кино, жизнь — это сон, а смерть — это пробуждение ото сна и возвращение в реальность, в пустую, черную бездну.
Со времен «Матрицы» писатели-фантасты придумали уже сотни вариантов «настоящей» реальности. Они чувствовали, что мир нереален, они чувствовали себя находящимися внутри иллюзии и пытались придумать и осознать, что же тогда есть настоящая реальность… а она вот какою оказалась…
Да-а-а-а… вляпался я в реальность по самые помидоры… надо думать, думать, думать… пока я думаю, я живу… Пока я думаю, существует какой-то резонанс, какая-то вибрация. Пусть монитор отключен, но, если есть мысль, компьютер ещё работает, ещё живут какие-то импульсы в главном процессоре…
А может быть, это ад? Может быть, за грехи за мои земные черти бросили меня прозябать в вечности этого черного мрака? Хотя, вряд ли… В аду, судя по легендам, тебя поджаривают на сковородке. Тебе больно. Тебе ужасно больно. Но ты хотя бы что-то чувствуешь. С тобой, пусть плохое, но что-то происходит. А здесь нет ничего! Ни боли, ни удовольствий, ни радости, ни огорчений. Одна логика, чистая логика, и нет даже образов. Пусть были бы хоть какие-нибудь образы. Хотя бы просто едва заметные черно-белые контуры… Нет, ничего нет. Всматривайся, не всматривайся, напрягайся, не напрягайся – глухо, пусто и даже не холодно. Нет света, нет тепла и не холодно. А чему мерзнуть то? Ничего нет!
Постой, постой… мне это не нравится, мне не нравится эта пустота, меня это раздражает, меня это просто бесит… а ведь это эмоции, это тоже чувства… значит, это не совсем чистая логика. Или эмоции и чувства тоже имеют логическое происхождение? Ведь что такое боль? Отрицательный вектор, направленный от точки, представляющей собой опасность для жизни. Прикоснулся пальцем к горячему, и по проводам нервов в мозг поступило предупреждение «опасность!» – рука отдернулась. А что такое удовольствие? Положительный вектор, запрограммированный богом для того, чтобы хотелось есть и трахаться, то есть поддерживать жизнь и размножаться.
О господи! А где теперь тогда бог? Э-э-э-эй, бо-о-о-ог, ты где? Нет, реальность не может быть совсем пустой. Давай-ка вернемся в прошлое, снова в нереальную жизнь, в сон. Что там говорил Гор? Проекции… малое рождает большое, большое — малое, посредством резонансов… Резонанс! Точно! Вся жизнь основана на резонансах. И мое сознание, моя математическая точка просто выпала из резонанса. Бог!!! Да! Бог тоже есть. Бог – это великий композитор, бог это и есть главный резонатор, распространяющий вокруг себя самые первые самые мощные волны, а мир, состоящий из математических точек, подстраивается под его частоту: отошел в сторону – диссонанс, боль; приблизился – резонанс, удовольствие…
О-о-о-о-ой, ка-а-апе-е-ец… я устал думать… я начинаю тормозить… я засыпаю…
Черт!!! Постой, постой… Жизнь – это сон. Я умер, потому что проснулся. Чтобы родиться, мне надо снова уснуть! Все очень просто — надо снова провалиться в сон. Но… как?! Наверное, надо перестать думать. Ведь человек не может долго уснуть именно тогда, когда он о чем-то сосредоточенно думает! Но стоит только расслабиться и перестать думать и сознание сразу же начинает проваливаться в сон. Получается – мне просто нужно уснуть. Мне нужно перестать думать. Ура! Я нашел выход! Осталось только каким-то образом перестать думать…
Но мысль течет независимо от моего желания. Только я перестаю думать об одном, она начинает переваривать другое. Как остановить ее? Так, так, что там еще говорил Гор: «Если проблему нельзя решить с помощью логики, попробуй подключить чувства, ощущения, образы…» Образы! У меня есть подсказка! и эта подсказка опять принадлежит Гору. Он показал мне ее, когда я валялся без сознания в больнице! Так, так, осталось только выбрать теперь ее, эту точку…
Дан предположил: где-то там – это впереди. Потом где-то там впереди он предположил математическую точку. Он и раньше использовал этот прием, когда долго не мог уснуть, когда навязчивые мысли не отпускали его из реальности: представив математическую точку на горизонте, Дан всю энергию своего воображения направлял на то, чтобы рассмотреть в этой предполагаемой точке реальную маленькую слабую-слабую звездочку. Этот вектор внимания уводил сознание от размышлений и оно незаметно погружалось в сон…
Неизвестно, сколько времени Дан вглядывался в несуществующую точку. Тем более, что времени в мире абсолютной реальности не существует. Время – это движение или изменение чего-то относительно чего-то. Но в мире пустоты нет ничего, нет никакого движения и нет времени.
Дан смотрел, смотрел, смотрел, но никуда не проваливался. Вся беда была в том, что логика не позволяла ему поверить в то, что там может быть звездочка. Холодная логика говорила ему, что в этой пустоте ничего нет и быть не может. Но Дан упрямо продолжал всматриваться в темноту. Все равно логика когда-нибудь «зазевается», и он успеет от нее «сбежать». И… Дан все-таки обманул логику с помощью самой логики. Он начал логически конструировать звездочку на горизонте. Проще сказать – он начал ее там мысленно рисовать. Нарисовал точку, потом тонюсенькие, еле видимые лучики, исходящие от нее… Вот он уже видит ее! «Это только в твоем воображении. Реально ее там нет», – говорила ему логика. «Ну и пусть! Начихать мне на реальность. Я хочу ее увидеть по любому – реально, не реально, мне фиолетово. Я вижу ее! Вон она! Она приближается!»
Белая точка медленно приближалась. Дану таки удалось отключить логику. Все его внимание было поглощено созерцанием этого чуда. Из черной бездны к нему приближался белый шарик. Точно так же, как тогда, в больнице. Но чувства теперь были диаметрально противоположными — вместе с шариком к Дану теперь приближался не космический оргазм, а какая-то космическая суперболь. Но Дан был рад даже этому. «Ну и пусть! Пусть это будет ад и вечная боль, но там хотя бы есть свет!».
Белый шарик продолжал свое продвижение во времени. Что-то начало двигаться относительно чего-то, значит, появилось время. «Не надо ничего анализировать, – испуганно подумал Дан, но потом понял, что думает уже какой-то другой логикой, уже не опасной для пробуждения, – Все!!! Меня засасывает в резонанс бога, но прежде мне надо пройти через диссонансы, по-моему, музыканты называют их секундами. Очень символично: «Не думай о секундах свысока!».
Черт! Какая жуткая боль! У меня нет головы, но такое ощущение, что она раскалывается от боли. И у меня начинает болеть несуществующая спина! Я когда-то слышал, что у инвалидов чешутся несуществующие ноги. А у меня вообще ничего нет, но постепенно все это ничего начинает болеть. Боль от несуществующей головы течет по несуществующему позвоночнику и растекается по всему несуществующему телу. Какое счастье, оказывается, иметь возможность чувствовать боль. Дураки люди – боятся боли! Им бы там побывать, где нет вообще ничего. Иметь возможность испытывать боль – это самое, что ни на есть, настоящее счастье!!!»
– А-а-а-а-а-а-а-о-о-о-у-у-у-а-а!!! – мысленно орал Дан, стремительно приближаясь к шару. Его буквально всего корежило, крутило несуществующие руки и ноги, ломало несуществующие кости, царапало несуществующую кожу, внутри лопались и рвались несуществующие органы, несуществующие мозги в голове были объяты чудовищным пожаром. И все это нарастало и нарастало. Думать о чем-то уже не было никакой возможности. Это действительно была прямо пропорциональная отрицательная проекция космического оргазма. Абсолютное зло. Абсолютная боль. Еще мгновение, и Дан ворвался внутрь огненного шара.
– А-а-а-а-а-а-а! – орал Дан, лежа на земле. Он лежал на реальной твердой земле, а сверху на нем лежала деревянная лестница… А через несколько мгновений он увидел прыгающую и приближающуюся к нему деревенскую стайку. Еще через мгновение он понял, что стайка стоит на месте, а он бежит по направлению к ней… Еще через мгновение, уже находясь внутри стайки, Дан услышал вопль:
– Валерия, – орала выбежавшая на улицу мать, вытирая на ходу об передник заляпанные тестом руки.
Наверху показалась перепуганная голова, из которой во все стороны торчала солома.
– Я только успела забраться на крышу, а она взяла и сломалась. – Пропела голова.
– Ты где шлялась, зараза. Глаза твои бесстыжие. Я всю ночь глаз не сомкнула. Спозаранку идти на работу, а я, как дура, всю ночь не знала, за что хвататься. За каким хреном ты залезла на крышу? Опять пьяная была вечером…
А Дан стоял в стайке бледный как смерть и смотрел на ведро. Это ведро было почти на сто процентов заляпано навозом, но по помятым краям легко можно было догадаться, что это железное ведро, обыкновенное эмалированное железное ведро из двадцатого века!
– Вот и сиди теперь там, дура, пока отец новую лестницу не сделает. – Зашла в дом, хлопнув дверью и оставив на дверной ручке ошметки теста.
Дан, шатаясь из стороны в сторону, вышел из стайки.
– Лерка, – прохрипел он, – только ничему не удивляйся и не спрашивай, пожалуйста. Скажи, какой сегодня год?
– Вау! Ну, ты даешь, Данилов! Две тысячи второй, а что? С тобой все в порядке? Ты ничего не сломал…
– Что-о-о?! Что ты сказала?!
– Ты ничего не сломал? – пролепетала Лерка, ощущая сразу и жалость, и недоумение, и страх.
«Данилов, Данилов, Данилов…» – крутилось в голове у Дана. Почему это так его ошарашило? За все время путешествия во времени он почему-то даже ни разу не вспомнил свою фамилию. Что это значит?
«Данилов, Данилов, Данилов, Дан Данилов, ДанДан…»
– Да-а-ан!!! Что с тобой! – сорвался голос Лерки на плач после того, как она увидела, что глаза у Дана закатываются и он снова падает спиной на землю…