ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ — СМЕРТЬ И ЖИЗНЬ
Эпидемия бешенства
– Лерка, кто он такой и откуда ты его притащила?
– Кто, кто, человек, не видишь, что ли?
– Вижу, что человек, но мне это ни о чем не говорит. Что этот человек делает у нас в доме?
– Выздоравливает.
– С каких это таких пор наш дом превратился в бесплатную больницу?
– Ну, мам, тебе чё жалко, что ли? Лежит себе и лежит, жрать не просит…
– Это сейчас не просит, а потом, когда очухается. Откуда все-таки ты его притащила, где подобрала? Что с ним случилось, он что, упал откуда-то…?
Лерка только пожала плечами. Ей самой в этой истории было все непонятно и странно. Зачем он за ним гнался? Что у них могло быть общего? За что он хотел его убить?
Когда Лерка, проходя по берегу, увидела, как за Даном гонится мужик, она сразу почувствовала что-то неладное. Когда же он схватил Дана за плечи и начал топить, Лерка кубарем скатилась с крутого берега прямо в воду и буквально свернула шею этому козлу, пытаясь вытащить бывшего возлюбленного из его железных объятий…
Что теперь будет? Очнется он когда-нибудь или теперь так и будет всю жизнь лежать в беспамятстве? Мамка явно долго терпеть не намерена. Недели две она еще отвоюет, а потом, если Дан не очнется, придется отвозить его в соответствующее заведение.
– Ох, Лерка, Лерка. Вечно ты ищешь на свою жопу приключений. Ты хоть пробовала нашатыря-то дать нюхнуть своему коматознику?
– Нет.
– Ну, так попробуй. Старинное, проверенное народное средство. Мертвого поднимет.
– А где его взять-то, нашатырь твой?
– Спроси у отца, должон быть… Во! Смотри, что это?
Веки у Дана начали дрожать.
– Походу он все слышит. Надо же, одного слова «нашатырь» оказалось достаточно!
– Дан, Дан, Да-а-ан… – глаза Лерки светились от радости, – Дан, очнись, слышишь, это я – Лера. Я тебя спасла, слышишь, Да-а-н, очнись!
– Где… я? – прошипел Дан, открыв глаза.
– Дома, у меня дома, – по щекам Лерки текли слезы, – все хорошо. Теперь все будет хорошо.
– А где монстр?
– Какой монстр?
– Ну, тот, который меня…
– А-а-а, этот козел, что за тобой гнался? Я не знаю. Я его бросила в реке. Не хватало мне еще с ним возиться. А чё ему от тебя надо-то было?
– Хм, я не знаю, хм, – у Дана начали подрагивать плечи. Его стал пробирать смех. Он не мог ничего с собой поделать. Его просто трясло от смеха. В этой уютной, теплой и сухой постели все случившееся казалось ему теперь нелепым, дурным сном.
– Дан, ты чё ржешь, дурак? Чё смешного-то, не понимаю? С тобой все в порядке? У тебя голова вся седая…
– Лерка, ты меня действительно вытащила из воды, или я только что очнулся после падения с крыши?
– Действительно вытащила, ты спрашиваешь? Да ты знаешь, что мне стоило – дотащить тебя до деревни? Представляешь – тащу по улицам невменяемого мужика без штанов, вся деревня до сих пор смеется. Ты ваще, как без штанов-то оказался? Меня как будто бог за руку тянул на речку вчера. Не знаю даже, зафига я туда поперлась на ночь глядя? Видно, точно у тебя есть ангел-хранитель. Ладно, отдыхай, очухался и ладно. Теперь спи, давай, набирайся сил.
Дан закрыл глаза, потом тут же открыл:
– Спасибо, Лера!
– Давай, отдыхай, – улыбнулась она и вышла из комнаты, покачивая своими смачными деревенскими бедрами.
Дан снова закрыл глаза… открыл, поднял руки, посмотрел на изрезанные в хлам ладони и снова опустил. «Такое ощущение, как будто бы все произошло во сне. Такое ощущение, что не было ни Влады, ни Олеси, ни череды монстров. Почему вирус перестал действовать? Если все, что со мной произошло, – реальность, тогда в этом доме все должны были давно уже заразиться и превратиться в монстров». Дан откинул одеяло, согнул ногу. «Нет, такие глубокие порезы на ногах я мог получить только об острые края дыры, выпрыгивая из автобуса». Однако ему очень сильно хотелось верить, что он упал с крыши и только что очнулся, а все остальное – просто бред воспаленного мозга…
* * * * *
– Попробуй грибочки, ваще объедение!
– Типа, настоящие?
– Натурпродукт, самый, что ни на есть! Папка сам собирал где-то, кстати, недалеко.
– У-у, в натуре натур…
Вот уже три дня Дан жил в доме у Лерки и даже не испытывал потребности ни что-то вспомнить, ни что-либо осмыслить из произошедшего с ним, ни куда-то тронуться с этого теплого места. Когда-то потные, жирные и липкие телеса Лерки теперь казались ему теплыми, мягкими и ароматными. «Может быть, я все-таки умер и попал в рай. Мне все нравится, мне все доставляет удовольствие, я всех люблю и, самое главное, никто не превращается в монстров, никто меня не догоняет и не пытается убить».
Лерка чувствовала, что Дану не хочется затрагивать тему этой потасовки на реке, и она не лезла к нему с вопросами, боясь спугнуть неожиданное счастье: внезапно у нее в доме появился мужик. Нормальный, здоровый мужик. Ей, деревенской девке, о таком мужике можно было только мечтать.
– Че сметану в борщ не ложишь? Сметанка, смотри, как масло – ложка стоит.
– Ты на че намекаешь, я че плохо работаю?
Лерка прыснула в кулачок. Ее груди, аккуратненько разложенные на столе, мелко заколыхались.
– Слушай, Лер, а ты не знаешь, где такая «Восточная» больница у вас тут в вашем районе находится?
– Восточная? Знаю, конечно, у меня там подружка работает. А тебе зачем?
– Да так, надо бы кое-кого найти.
Лерка опять прыснула в кулачок и ляпнула:
– Смотри, не нарвись на демона…
Дан даже подавился от такого предупреждения. Лерка услужливо похлопала его по спине.
– Какого… демона, ты о чем? – выпучил Дан на нее глаза.
– Да ходят слухи, что там, в подвале, поселилась какая-то нечистая сила.
– Ну-ка, ну-ка, ну-ка, можно поподробнее.
– С каких это пор тебя нечистая сила стала интересовать? Ты раньше вообще в это не верил.
– Я и сейчас не верю… но интересуюсь.
– Ну-у, я сама не особо-то верю, так, подружка трепалась, что Карина…
– Карина?
– Да, а ты чё, знал, что ли, ее?
– Так… немного, – на самом деле именно к ней Дан и хотел в первую очередь обратиться с вопросами о том, где искать профессора и ассистента.
– Ну, так вот, – продолжила Лерка, – она дежурила ночью в больнице дня три назад. Когда заступала на дежурство, была вроде нормальной как всегда. Но когда утром пришла смена, обнаружилось, что ее нет на месте, только в коридоре, рядом с дежурным столом, валяется халат, а сама Карина как будто исчезла, испарилась. Потом, немного погодя, решили глянуть в подвале и нашли ее там, в старом морге. Лежала совершенно голая в собственном дерьме, без всяких признаков насилия. Прикинь, ни синяка, ни царапинки. Получается, что она сама разделась наверху возле стола, спустилась голая в подвал, зашла в морг, насрала кучу говна, легла в эту кучу и сдохла. Прикинь, просто так, ни с того ни с сего! Разве такое возможно без вмешательства нечистой силы или демонов… ты чё загрузился-то, Да-а-ан? Я думала, тебе будет смешно.
– В натуре, очень смешно, блин, последняя цепочка оборвалась, – ответил Дан, нахмурив брови и нервно растирая свой лоб кончиками пальцев. – Когда, говоришь, это случилось?
– Не знаю точно. Говорю же дня три назад. Ты чё, вправду ее что ли знал?
– Да не знал я ее вообще. Просто видел один раз, когда лежал в этой больнице с перемотанной башкой.
– О-о-о, вижу, здорово тебя жизнь потрепала за время, что я тебя не видела. А ты в больнице чё лежал-то с перемотанной головой?
– А-а… – отмахнулся Дан и снова ушел в себя.
«Нет, однако, прячься, не прячься от реальности, а она все равно существует. Хорошо, конечно, у Лерки живется! Прямо как у Христа за пазухой! Но распутать этот узел с демонами все равно надо до конца»
– Лер, мне надо в эту больницу все-таки наведаться. Оставил я там кое-что, когда выписывался.
– А может не надо, – пискнула Лерка, выражая слабый протест.
– Да ты не бойся. Никуда я не денусь, вернусь обязательно. Только заберу, что надо и назад.
– Ага, и опять тебя придется из речки вылавливать.
– Не придется. – Дан резко встал из-за стола и начал собираться.
– Ты чё, прямо сейчас и пошел?
– Да, раньше сядешь – раньше выйдешь.
– Ой, в данном случае мне кажется наоборот, что раньше выйдешь – раньше вляпаешься в дерьмо, как эта дурочка из больницы. Зачем ты туда поперся? Что ты там мог такого забыть, без чего нельзя обойтись.
– Надо и все. – Дан уже шел по улице, а Лерка семенила за ним следом, как сердобольная мамаша.
– Ты можешь мне объяснить, что случилось, или нет?
– Нет.
Они немного прошли в молчании.
– Куда ты идешь?
– Одного человека надо найти.
– Какого?
– Не твое дело.
– Я буду искать с тобой.
– Иди домой.
– Не пойду. Почему ты меня гонишь? Ты че меня совсем не любишь?
– Не люблю.
– Но ты же говорил!
– Ну и что?
– Ты жестокий человек.
– Знаю.
– Но я тебя все равно люблю.
– Знаю.
– Невыносимый!
– Пошла ты…
Лерка остановилась и заплакала, а он пошел дальше, даже не обернувшись больше ни разу.
«А счастье было так возможно…» – крутилось в голове у Дана, но он ничего с собой не мог поделать. Затихший ненадолго эфир, тот самый, что обладает разумом, снова ожил и снова тянул Дана куда-то в неведомое…
* * * * *
…Дверь открылась. На пороге стоял профессор.
– Здравствуете, молодой человек, у вас какие-то проблемы или вы ошиблись адресом?
– Да, у меня проблема, «доктор», очень серьезная проблема: я хочу снова стать нормальным человеком.
– У вас проблемы с психикой?
– Да, что-то в этом роде…
– Вы обратились не по адресу. Вам, молодой человек, нужен психиатр. Могу порекомендовать вам моего друга… – с этими словами профессор потянулся рукой к внутреннему карману своего пиджака.
– А, так этот Володя у вас на должности психиатра.
– Да, очень хороший специалист…
– Не сомневаюсь, профессор, в том, что ваш друг хороший психиатр, не сомневаюсь в том, что вы оба хорошие, просто гениальные теоретики. Однако глубоко сомневаюсь в том, что вы, господин профессор, хороший практик. Сомневаюсь, что вы отдаете себе отчет в том, что вы натворили, когда копались у меня в голове.
Профессор вел себя как-то странно. У Дана возникло такое ощущение, как будто профессор его не слышит, а если слышит, то не воспринимает всерьез. Взгляд у него был совершенно отсутствующий. Руки врача с тех пор, как Дан ушел из больничной палаты, так и висели плетьми. Профессор был похож на лунатика, который ходил, ходил по комнате, потом, подошел случайно к двери, открыл ее и вдруг проснулся, но еще не осознал, что с ним происходит. «Может быть, он до сих пор, как выразилась Влада, находится в трансе, а может быть, он только недавно узнал о ее смерти и окончательно расклеился. Да, трудно будет с ним общаться в таком состоянии»
– Может быть, вы все-таки разрешите мне войти? Обещаю, что не буду громко ругаться и топать ногами. Мне нужно просто выяснить кое-какие детали и все, потом я сразу уйду. Алле-е-е, вы меня слышите?
Профессор был в такой растерянности, что, казалось, вот-вот заплачет. Немного поколебавшись, он слегка развел руки в стороны и снова опустил.
– Проходите, – вздохнул он обречено и отступил в сторону, – я, правда… не понимаю чем и в чем могу быть вам полезен… но, тем не менее…
У Дана сложилось такое впечатление, что профессор, прежде чем сказать слово, обращается внутрь себя к какому-то суфлеру, спрашивая у него, что говорить дальше. Все это жутко не нравилось Дану, но уходить уже было глупо. «Столько времени и сил пришлось потратить на то, чтобы разыскать этого ученого лунатика, а теперь развернуться и уйти? Нет уж, дудки. Я выжму из него все»
– А где вы оперируете своих жертв, профессор, я не вижу инструментов, тампонов, где хирургический стол?
На что профессор ответил следующее:
– Может быть, молодой человек, вы желаете попить чаю или кофе?
«Ничего не пойму, кто из нас дурак в данной ситуации? Или он гениально прикидывается, но тогда непонятно, зачем это ему нужно? Или он действительно серьезно не в себе, тогда на счет подробностей я действительно обломлюсь»
– Давайте уж чаю, кофе, что угодно. – Дан махнул рукой и сел в кресло напротив шторок.
Профессор ушел на кухню, а Дан ушел в себя. На экране шторок творился какой-то невероятный хаос. Понятно было, что это фильм-катастрофа, но непонятно, в чем суть происходящего. Люди бегут кто куда, но ничего не рушится, ничего не падает.
– Странные вещи происходят у нас в городе, – сказал профессор, заходя в кабинет с двумя чашками кофе, – люди сходят с ума, буквально звереют, ломают все на своем пути, убивают друг друга. Я пока еще не понял в чем закавыка. Думаю, надо позвонить Володе…
– Так это не кино! – Дан в ужасе уставился на то, что происходило на экране. Прямо на оператора, снимающего в режиме прямого эфира, бежала обезумевшая незнакомая девушка. У нее были все признаки бешенства, так хорошо уже знакомые Дану.
– Но при чем здесь эта девочка! Я ее ни разу не видел. Профессор, вы делали операцию кому-нибудь еще… — Дан отвёл взгляд от экрана, посмотрел на профессора и похолодел от ужаса, — Черт!
Глаза у профессора стали наливаться кровью, вены вздулись, руки затряслись. Не дожидаясь продолжения сцены, Дан схватил стрелку и со всей силы вогнал ее прямо в глаз профессору. Профессор начал крутиться вокруг своей оси как волчок, издавая неистовый звериный вой. Тогда Дан схватил кресло, поднял его вверх и, разбежавшись, со всего маху опустил его на голову зарождающегося монстра. Профессор бился под креслом в судорогах еще минут десять, потом жизнь наконец-то покинула его.
Дан обессиленно сел на пол и обхватил голову руками: «Чертов гипнотизер Распутин, пришло время нам снова встретиться в эфире…»